Кирк вынимает из пачки вторую сигарету, прикуривает и сладко затягивается. Легкий наркотический дурман окутывает сознание, лица из личных дел, отображенных на цифровой панели стола, причудливо расплываются и деформируются. Он не хочет вникать в сухие факты и тексты, его интересует то, что скрывается за ними. Люди с своими причудливыми судьбами, все, как один, не святые и не грешники. Каждому можно найти оправдание или же смертный приговор. Нужно лишь выбрать, что он, Джеймс Т. Кирк хочет вынести кандидатам первее – путёвку в новую жизнь или же выстрел в упор.

В конечном счете, ровно десять, не считая еще нескольких завербованных ранее и Спока. Вулканец стоял отдельным пунктом в хитросплетённой стратегии, его невозможно было просчитать и вписать в стройный ряд действий. Вопреки всем устоявшимся нормам, он был нелогичен и экспрессивен, пусть и не всегда, но эта черта неизменно притягивала Кирка. Надлом в душе вулканца ширился всякий раз, когда Джим провоцировал его на спор, в котором можно было по-настоящему разглядеть, что лежит за внешне холодным и расчетливым умом «коммандера».

Звуки открывающейся двери и шагов потонули в глухом тумане мыслей, растеклись по стенам вязкой массой и медленно стекли на пол, вновь сконцентрировавшись у ног идущего к столу Спока.
Не оборачиваясь, Джим чувствует, как на него смотрят – выжидательно-оценивающе, с интересом и примесью чего-то еще.

Губы сами собой растягиваются в улыбке, Кирк тушит прогоревшую почти до фильтра сигарету и приветствует вошедшего.
- Живи долго и процветай.